Евгений Белогорский - Восточная война [СИ]

Французскому корвету "Шарлемань" повезло куда больше. Хотя русские мины и основательно пробили его борт, вся сила взрыва обратилась против русского парохода, буквально расколов его пополам. Сам же корвет, приняв большое количество забортной воды, смог удержаться на поверхности моря в полузатопленном состоянии. Ради спасения судна, матросы вынуждены были сбросить с него всё, включая пушки и весь запас ядер и бомб.

Когда отгремели последние взрывы, чувство страха охватило союзных моряков. Глядя на морское пространство, обильно усеянное обломками погибших кораблей, все моряки эскадры адмирала Брюа истово славили господа за то, что их миновала сия скорбная чаша.

Внезапное нападение русских моряков на вражескую эскадру, смогло полностью сорвать высадку вражеского десанта под Керчью, поскольку из семи тысяч французской пехоты находившейся на линейных суднах, удалось спастись чуть более полутора тысячи, все остальные, вместе с генералами Ниолем и Бретоном погибли среди морских вод.

После столь масштабных потерь, генералу Броуну не оставалось ничего другого, как отдать приказ о срочной эвакуации на корабли ранее высаженных солдат. Четвертый линейный корабль "Куин", прикрытый со стороны моря цепью паровых канонерок, спешно принимал в свои недра шотландцев, которые грузились на корабль, в ожидании возможного нового нападения русских брандеров, постоянно бросали тревожные взгляды на север. По злой иронии судьбы, "Куин" избежавший атаки брандеров, во время их нападения был абсолютно пуст. Весь привезенный им десант, успел сойти на берег.

Потеря свыше шести тысячи человек под Керчью после неудачного штурма Севастополя и оставления Евпатории, отразилось сильным политическим скандалом в Лондоне и Париже. Императору Наполеону и лорду Пальмерстону требовалось быстро объяснить причины столь масштабных неудач постигших союзные войска в Крыму. И если губительные последствия атаки брандеров в прошлом году в глазах общественности еще можно было как-то нивелировать и преуменьшить, то закрыть фиговым листком срам от нынешнего нападения врага было невозможно.

Столь масштабные потери армии можно было объяснить только наличием у русских "чудо-оружия", благодаря которому русский флот, на котором европейцы поставили жирный крест смог внезапно нанести сильный урон вражеским кораблям.

Желая спасти свою репутацию, адмиралы коалиции в один голос стали уверять что, вне всякого сомнения, на брандерах атаковавшие их корабли, находились приговоренные к смерти люди. Русский царь Николай каким-то чудовищным образом сумел посадить их на начиненные динамитом пароходы и напасть на судна союзников.

Эту наглую ложь немедленно подхватили представители свободной прессы, основательно извратив подвиг русских моряков на страницах своих газет. Французские и английские репортеры высказывали своим читателям самые фантастические предположения, которым просвещенные европейцы охотно верили. Да и как не поверить, если все это так похоже на ту правду, которую они желали услышать.

Проглотив удобную наживку, европейцы начали наперебой осуждать бездушие русского монарха в своей бесчеловечной злобе измыслившего такую страшную вещь, как доверху начиненный динамитом брандер. Больше всего европейцев занимал вопрос, кого русский царь посадит на брандеры в следующий раз? Закоренелых каторжников или умалишенных, ведь никакой здравомыслящий человек не согласиться управлять кораблем, доверху наполненный динамитом.

Так высоко культурная Европа оболгала русских героев, однако как это бывает в жизни, ложь неизбежно обратилась против своих же создателей. То как смело и отважно русские моряки атаковали вражеский флот брандерами и смогли уничтожить его лучшие корабли, породило сильный страх в душах союзников, начиная от простых матросов и кончая адмиралами. С этого дня больше всего на свете они стали бояться русских брандеров, против которых великая армада коалиции оказалась полностью бессильной.

Перед тем, как начать давно запланированное летнее наступление на Кавказе, русский император решал довольно непростую кадровую задачу, с назначением нового наместника Кавказе. Прежний наместник, князь Михаил Сергеевич Воронцов, неплохо справлялся со своими обязанностями, но был вынужден оставить свой пост по состоянию здоровья.

Долгие годы семидесяти пяти летний Воронцов верой и правдой служил своему государю, но в ноябре 1854 года серьезно заболел, и пост царского наместника на Кавказе оказался вакантным. По давно сложившейся традиции, на этот пост назначались либо члены царской фамилии как великий князь Михаил Николаевич, либо высокородные аристократы, такие как князь Михаил Воронцов или Александр Барятинский. Не будь сейчас столь страшной войны, Николай Павлович легко бы продолжил эту традицию, но сейчас ему был нужен особый человек, на плечи которого можно было возложить столь трудную миссию, как летнее наступление.

Подобная щепетильность царя, была обусловлена довольно прозаической причиной, нехваткой войск. Нет, солдаты, слава Богу, у русского императора были, но больше того числа, которым располагал кавказский корпус, царь дать не мог. Войска были нужны в Крыму, на западной границе России, в Прибалтике, под Петербургом, а так же в далеком Оренбурге, для организации индийского похода.

Русских сил на Кавказе вполне хватало для отражения наступления турецких войск, как и для борьбы с Шамилем, но их было совершенно недостаточно для организации победоносного наступления на Анатолию. Так считал прежний наместник Кавказа Михаил Воронцов, того же мнения были полные генералы во главе с князем Горчаковым и графом Орловым, которые напрямую связывали успех летнего наступления на Карс, с получением кавказским корпусом дополнительных сил. Когда же император отказывал в предоставлении свежих полков, то они в свою очередь отказывались принимать командование кавказским корпусом, и Николай Павлович был вынужден терпеть этот тихий, генеральский саботаж.

Для успешного осуществления своего стратегического замысла, Николаю был нужен совершенно посторонний человек, который бы без всяких пререканий в точности выполнил бы приказ императора и при этом, не смел, просить дополнительных войск.

Император долго корпел над этой задачей, но все же с блеском её разрешил. После тщательного изучения всевозможных кандидатов, царь остановил свой выбор на генерале Николае Николаевиче Муравьеве, командире гренадерского корпуса. Это человек не был столь знатного происхождения как его предшественники, и назначение на столь высокий пост была для него подобно манне небесной.